Делись музыкой с ближним своим. И с дальним тоже. Со всеми делись.
Так в какой момент всё началось?
Тогда, когда в будущем услышал про смерть отца? Или когда проиграл впервые, самонадеянный слишком? Слышать о том, что не смог защитить, ничего не смог — неприятно. Настолько, что даже у него не получилось сохранить привычную лёгкость. Осознание липким и холодным застревает между рёбрами, медленно разъедает кости, разрушая их, точно ржавчина: мягкосердечность и добродушие — фатальны, не способны сохранить в руках даже то, что должен был держать крепче прочего. Если бы они приняли другое решение. Если бы он был сильнее. Если бы не колебался и не верил свято, что всё получится — словами и щадящим. Если бы, но. Им это по силам, думал он. Они справятся. Цуна справится, примет нужное, правильное решение. Цуна принял решение, что погубило их всех.
Или тогда, когда впервые встретил Скуало? «Оказывается, я совершенно не умею проигрывать», говорит в тот момент Ямамото, и дни теряют счёт. Это правда — он не умеет и не любит проигрывать. Правда — он хотел взять реванш. Но правда и в том, что что-то вскипает в груди, когда клинки сталкиваются, когда чувствует вкус крови во рту и запах её на чужих руках. Он хотел доказать себе, что способен заставить Дождь Варии воспринимать себя всерьёз. Он не хотел признавать, но чувствовал: рукоять катаны слишком хорошо лежит в руках, как будто так и должно было быть всегда, как будто она — его продолжение. Он оттачивал одно движение за другим, жадно впитывал техники, что показывал ему отец, и день с ночью потеряли всякие границы, обращаясь единым.
